Министерство Социального развития - партнер гражданского общества в противодействии насилию в семье

Минсоцразвития названо главным партнёром гражданского общества в противодействии семейному насилию
Министерство социального развития было названо главным партнёром гражданского общества в противодействии семейному насилию. Об этом сказала на встрече с министром Кудайбергеном Базарбаевым руководитель центра «Сезим» Бюбюсара Рыскулова, сообщает пресс-служба ведомства.
http://www.bashat.kg/news/view/id/1258

Как украсть невесту

Японская фотожурналистка рассказала, почему девушки соглашаются на счастье по принуждению, а матери уговаривают сыновей воровать будущих жён

Норико Хаяси

фотожурналист

В 2012 году Норико Хаяси провела в Кыргызстане четыре месяца, снимая фотопроект о краже невест. Фотопроект «Порочный брак» (Unholy Matrimony) получил ряд премий, в том числе Visa d'or News, Canon Female Photojournalist Award и National Press Photographers Association, и был опубликован в нескольких журналах, включая Newsweek.

Когда мы были в Нарыне, в небольшом селении около Ат-Башы мужчина украл студентку. Я была свидетелем — девушку и её подругу схватили, затолкали в машину и увезли к нему домой. Там уже всё было готово к свадьбе. Девушка буквально сопротивлялась в течение шести часов, к тому же у неё уже был жених. Мужчине она сказала, что даже если они поженятся, между ними не будет никакой любви — у неё есть парень, которого она любит. «Как же ты мог так жестоко меня украсть? Ты только тратишь своё время. Можешь сколько угодно твердить, что ты хороший человек и будешь идеальным мужем. Здесь я не останусь». У неё забрали мобильный, но она умоляла одного из его родственников: «Пожалуйста, позвольте мне поговорить с матерью. Я не стану ей говорить, что меня украли, просто сообщу, что со мной всё в порядке». Один из старших родственников отдал ей телефон. «Привет, мама, меня украли», — а потом она громко зарыдала. Позже я узнала, что сказала ей мать: «Пожалуйста, подожди, я пошлю твоего брата, просто жди, всё будет в порядке». Через шесть часов приехал старший брат девушки и вызволил её.

На следующий день я встретилась с ней и взяла интервью. Спросила, каково ей было, когда я фотографировала её, рыдающую в истерике. Я подумала, ей, наверное, казалось странным, что японка фотографирует весь процесс. Она ответила: «Вообще-то, мне было всё равно». А когда я снимала, она через моего переводчика спросила: что бы я сделала на её месте? Я ответила: «Я буду уважать любое ваше решение, но для меня это неприемлемо, и если вы действительно хотите вернуться, то необязательно оставаться, и это вовсе не будет никаким позором. Я знаю, что в Кыргызстане, особенно в маленьких селениях, как только ты переступаешь дом чужого мужчины, ты перестаёшь быть чистой. Но в Японии люди верят, что только у вас самих есть право решать, что делать в будущем». Как журналист, я должна соблюдать нейтралитет, должна фотографировать, но в то же время мне было больно, очень хотелось, чтобы она решилась уйти.

Я сталкивалась с тем, что в Афганистане, Индии, Пакистане девочек восьми-девяти лет выдавали замуж за пятидесятилетних мужчин

С тех пор, как начала работать фотожурналистом, я специализируюсь на теме прав женщин. За последние годы я сделала несколько материалов на эту тему. Меня давно интересовала тема брака в детском возрасте: я сталкивалась с тем, что в Афганистане, Индии, Пакистане девочек восьми-девяти лет выдавали замуж за пятидесятилетних мужчин. Я всегда ищу дополнительную информацию по похожим темам, и однажды узнала о краже невест. Кыргызстан, конечно, не единственная страна, в которой происходит кража невест, и я планирую посетить другие страны в ближайшее время, но сюда хотелось приехать, чтобы понять, что это такое.

Вместо трёх недель, которые я планировала провести в Кыргызстане, я задержалась на четыре с половиной месяца, потому что не чувствовала, что проект доведён до конца. Мне нужно было увидеть весь процесс, нужно было время, чтобы найти людей, которые планируют украсть женщину, нужно было получить у них разрешение на фотосъёмку и провести её. Нужно было и согласие самих женщин, потому что я хотела, чтобы они открылись мне и поняли, почему я это делаю.

Каждый раз, когда берусь за новый проект, я стараюсь как можно больше времени провести с предметом исследования, чтобы история получилась по-настоящему личной, чтобы моя аудитория тоже почувствовала к ней близкое отношение. Не хочется просто по-быстрому всё отснять: я хочу погрузиться в жизнь других людей, иногда — пожить с ними в их домах, разделить их жизнь.

Это я и сказала моему переводчику, когда мы встретились. Он ответил, что будет сложно, потому что для людей это глубоко личное. Но я хотела не только сфотографировать процесс кражи, но и побыть с героями неделю или дней десять, побывать у них дома, чтобы увидеть свадьбу и всё остальное. Я знала, чего я хочу и сказала себе, что не вернусь в Японию, пока не добьюсь этого. Думаю, у меня получилось. Но пришлось провести здесь четыре месяца, которые для меня пролетели быстро.

Всё оказалось не так уж сложно. Я наняла водителя, который повёз меня на Иссык-Куль, мы останавливались в каждом селе и спрашивали людей, не знают ли они кого-нибудь, кто планирует пожениться. Каждого, кто встречался по дороге, мы спрашивали о том же. Разумеется, сначала все смеялись, когда узнавали, что японская журналистка специально приехала сюда написать об ала качуу. Людям это казалось смешным, но они были готовы помочь, поэтому мы оставляли им наш телефон, чтобы они могли позвонить, если услышат слухи о планирующейся краже. Кто-то слышал и звонил нам, но проблема была в том, что эти люди не планировали жениться прямо сейчас. Поскольку всё происходило в июле, мне посоветовали вернуться после Рамазана, в октябре, сказав, что как раз тогда многие молодые мужчины будут планировать кражу девушек. И уже в период с сентября по октябрь мы нашли трёх мужчин. 

Думаю, для неё традиции оказались важнее, чем собственная жизнь 

Когда мы только начали работу над проектом в июле, в маленьком селе возле Каракола мы нашли пару, которая как раз за день до нашей встречи прошла через ала качуу и собиралась устраивать свадьбу. Я решила провести с ними четыре дня, фотографируя свадьбу и их жизнь после неё. Я ночевала у одного из местных жителей, люди не очень удивлялись, видя меня, и при мне вели себя открыто. Может, свою роль сыграло то, что после съёмки я пообещала отдать им все фотографии. В Японии мы всегда фотографируем наши свадьбы, а в этом маленьком селе даже не было фотографа, поэтому они были только рады. Также я честно всем им объяснила, что приехала в Кыргызстан делать материал об ала качуу. Они к этому отнеслись нормально.

В октябре я снимала историю девушки, всё-таки решившей остаться. Это была студентка, которая училась в Нарыне, она говорила по-турецки, по-английски, по-русски и по-кыргызски и была одной из лучших в университете. Парень, который её украл, был учителем. Невесту он искал себе весь предыдущий год, но так и не смог никого найти. За десять дней до того, как украсть эту девушку, он встретил её на базаре. Девушка была с матерью, которая оказалась подругой его семьи. Так он попросил свою маму достать номер девушки. Они стали разговаривать по телефону, после встретились дважды, а через неделю он её украл. Перед тем, как девушка вышла замуж, я провела с ней интервью. Она сказала, что парень ей не нравился, но когда они встретились во второй раз, он сделал ей предложение. Она отказалась, сославшись на то, что они плохо друг друга знают, им стоит подождать хотя бы год, чтобы познакомиться поближе. Мужчина ждать не хотел. Через неделю он приехал к ней, пригласил её покататься по городу на его машине и просто увёз её к себе домой. Я тоже была в той машине. Через некоторое время девушка поняла, что её увозят, и стала плакать. Она повернулась ко мне, тронула за плечо и начала что-то говорить, я ничего не понимала. Позже она рассказала мне всё, что хотела сказать тогда, но в тот момент как журналист, как бы неприятно не было говорить это, я должна была быть безучастным свидетелем происходящего. Когда мужчина привёз её домой, там всё было готово к свадьбе — собрались все его родственники и соседи. Она отказывалась в течение трёх часов, но, в конце концов, согласилась и написала матери письмо, что согласна выйти замуж за этого мужчину. Однако её мать была против такой свадьбы и передала дочери вернуться домой, а родителям мужчины сказала: «Если ваш сын хочет жениться на моей дочери, то, пожалуйста, придите к нам домой завтра, наденьте ей серёжки и сделайте предложение по всем традициям, а моя дочь его примет». Так они и поженились. После свадьбы я решила провести в доме новобрачных десять дней. В первые дни она выглядела очень грустной, иногда плакала, временами я недоумевала, почему же она на это пошла. Через пару дней, когда все легли спать, она позвала меня на кухню.  С собой у меня был русско-японский и японско-русский словарь, и мы начали разговаривать, используя его. Я спросила: любила ли она своего мужа прежде. Она ответила: «Нет». — «Почему вы решили выйти за него замуж?». — «Это наша традиция».

Когда она писала письмо, я думала, что она принимает лучшее решение. Возможно, если бы она решила вернуться домой, то кто-то мог бы говорить, что она не уважает свои культуру и традиции. Возможно, всё могло кончиться хуже. Я видела много пар, которые прошли через ала качуу и теперь жили счастливо. И я мысленно желала этой девушке счастья. Думаю, для неё традиции оказались важнее, чем собственная жизнь. Когда мы разговаривали с ней, она мне также сказала, что когда вернулась к родителям, то сказала им, что не хочет оставаться у этого парня, хотя и написала им письмо. Но родители сказали, что она должна остаться. В тот момент её отец был в Бишкеке, и в телефонном разговоре он сказал ей вернуться в дом своего будущего мужа. С этой девушкой я провела десять дней, и постепенно, мало-помалу она изменила своё отношение. Когда я говорила с ней в последний раз, она сказала мне, что счастлива с мужем и больше не сожалеет, она думает, что в следующем году у неё будет ребёнок. 

В качестве иллюстраций к тексту использованы снимки из фотопроекта «Порочный брак». Норико попросила не публиковать фотографий с лицами украденных девушек, чтобы их не могли опознать знакомые.

Будучи японским фотографом, думаю, я не имела права как-либо вмешиваться, это очень личные, семейные проблемы, это было бы неуважительно. Однако в одной из историй, которую я документировала, нейтралитет сохранить я не смогла. Мы с переводчиком до конца спорили по этому поводу, потому что он думает, что это не было кражей, а я думаю, что было — в любом случае, насилием и нарушением прав это было точно.

Эту девушку похитили в начале сентября. Мой водитель был знаком с владельцем большой фермы на Иссык-Куле, в непроглядной глуши. У владельца фермы был молодой работник, который собирался украсть невесту в Нарыне. Когда водитель передал нам эту новость, я решила, что нужно это заснять и поехать в Нарын. Но, когда мы присоединились к этому парню, в машине уже сидела девушка. Я до последнего не подозревала, что это и есть та девушка, которую воруют. Оказалось, парень вчера вечером передумал ехать в Нарын, когда встретил эту девушку в магазине, где она работала. Познакомившись, они поговорили 20 минут, а на следующий день он решил на ней жениться. Изначально план состоял в том, чтобы увезти её на ферму, но она заметила, что что-то происходит, и стала сильно нервничать. Они решили пообедать в бишкекском доме владельца фермы, и, пока мы обедали, парень сказал, что хотел бы жениться на ней, а она согласилась. С её стороны это было очень глупо, потому что они были знакомы всего один день, но она написала письмо родителям. Думаю, она просто не подозревала, что её увезут на ферму, где даже нет магазинов и соседей, не говоря уже о телефонной линии. Вокруг, как в пустыне, и ничего не видно кроме неба, травы и зверей. Ей сказали, что везут её в Боконбаево. Заметив, что пропал телефонный сигнал, я спросила, в порядке ли всё, и она встревожилась. Когда мы приехали на ферму, мы с ней остались в машине вдвоём, она начала плакать и, думаю, в это время впервые обо всём пожалела. Потом из дома вышли родители владельца фермы, надели на неё белый платок, она вошла внутрь, а я наблюдала, пытаясь понять, о чём она думает. Она сидела на полу и, склонив голову, не шевелилась минут 15.